— Ты? — уставился на него Зан. — Дэниел, ты боролся с хаосом едва ли не с первого дня своего существования! Если бы не твои неустанные усилия… и такие нововведения, как Галактическая Империя… человечество давным-давно обуяла бы чума безумия, сейчас проявляющая себя лишь отдельными локальными взрывами!

— Может, и так, — согласился Дэниел. — И тем не менее я разделяю многие заблуждения, свойственные моим создателям — блестящим роботехникам, которые жили во времена научного прогресса. Первого великого научно-технического ренессанса. Их глубочайшие чаяния все еще довлеют над моими позитронными цепями. Как и они, я привык верить, что все проблемы можно решить с помощью строгого эксперимента и анализа. Поэтому мне никогда не приходило в голову, что наши хозяева — в их нынешнем невежественном состоянии — уже ощупью нашли другой путь к открытию истины.

Зан следил за людьми. Примерно шестьдесят человек тихо сидели рядами на ковриках, сплетенных из натурального камыша. Их спины были выпрямлены, руки лежали на коленях. Никто не говорил ни слова.

— Медитация, — промолвил Зан. — Я часто видел такое. Этому учит большинство распространенных религий и мистических систем в невообразимом количестве школ духовной гигиены и дисциплины.

— Верно, — откликнулся Дэниел. — Данный тип умственной диеты сохранился с древнейших времен. С его помощью тренировали свой разум люди разных культур. По-настоящему игнорировало медитацию только одно общество — западная техническая цивилизация.

— Та самая, которая породила роботов?

— Та самая, которая выпустила наружу первую волну убийственного хаоса.

— Я понимаю, почему ты в течение стольких тысячелетий поощрял медитацию, — склонился Зан. — Холил и лелеял под защитой руэллианизма. Это средство оказывает стабилизирующее воздействие, так?

— Наряду со многими другими, — подтвердил Дэниел. — Цели, которых достигают с помощью медитации, хорошо совместимы с основными целями Империи: пусть люди занимаются духовным самосовершенствованием, вместо того чтобы участвовать в дерзких и самоубийственных проектах, характерных для эпохи научно-технического прогресса.

— Угу… Это будет очень важно и в эпоху, которая наступит после падения Империи, верно?

— Ты снова прав, Зан. Один из первых кризисов, с которым придется столкнуться Академии Селдона, разрешится тогда, когда вожди Терминуса распространят этот вид религии на своих ближайших соседей из периферийных королевств.

Зан немного помолчал, следя за шестьюдесятью людьми, неподвижно сидевшими на циновках. Они были не единственными живыми существами, обитавшими под прозрачным куполом. Ларрин заметил внутри нечто вроде зимнего сада. Там стояли миниатюрные деревья, а в маленьком фонтане плескались золотые рыбки. На ветках разместилось несколько десятков белых птиц. Внезапно они дружно взлетели, сделали круг под куполом и снова расселись по своим местам. Со стороны казалось, что никто из людей этого не замечает. Но Зан ощущал, что люди знают о птицах все. И действительно, эти мужчины и женщины тоже каким-то образом участвовали в полете…

Наконец он заговорил:

— У меня такое чувство, что здесь происходит нечто очень важное. Дэниел, ты чего-то недоговариваешь. Если бы медитация была всего лишь безвредным способом занимать людей и отвлекать их от стремления к хаосу, ты бы не стал проводить это исследование здесь, на Эосе, в нашем самом секретном месте.

— Верно, Зан. Видишь ли, приверженцы медитации испокон веков говорили, что она обеспечивает безмятежность, сосредоточенность и определенную степень самоконтроля. Все это бесспорно. Данный способ оказался полезным и позволял сохранять мир и покой в большинстве секторов Галактической Империи. Но философы обещали еще кое-что. То, что я много тысяч лет отвергал, считая предрассудком.

— Да? И что же это?

— Способ соединяться с другими. С сознанием прочих людей. Метод достижения мифического единения душ. То, что делает человека чем-то намного большим, чем сам человек. Наука много лет пыталась изучать этот феномен. Чаще всего он оказывался иллюзией. Самообманом. Примерно то же бывает со сверхчувствительным сознанием, которое испытывает эмоции и видит химеры, а потом объявляет их осуществлением мечты. Тысячи лет я отвергал этот аспект медитации, используя ее главным образом как социальный инструмент, один из многих, которые помогали создавать мирную, консервативную цивилизацию, защищенную от хаоса. А затем кое-что случилось.

— Что именно?

— Мой агент, пытавшийся довести свое сходство с человеком до совершенства, присоединился к группе медитирующих, принял участие в их сборище и притворился таким же. Это был робот-менталик. Такой же, как и ты, Зан. Однако стоило ему начать медитировать, как он полностью забыл запреты и вошел в контакт со всей группой.

— Но ведь это разрешается делать только в строго контролируемых условиях! — не выдержал Зан. — Мы можем оперировать сознанием отдельных людей, групп и даже населения целой планеты, но лишь соблюдая жесткие ограничения. Это правило давным-давно введено тобой и Жискаром!

— Он проявил беспечность, — согласился Дэниел. — Но добился великолепного результата. Видишь ли, когда наш робот-менталик присоединился к медитирующей группе, внезапно между несколькими десятками людских сознаний, десятилетиями учившихся достигать полного спокойствия — состояния, при котором восприятие надоедливых проявлений повседневной жизни сводится к минимуму, — возникла связь. Они почти мгновенно достигли единения, наконец добившись того, что многие мудрецы обещали тысячи лет! И для этого понадобилась всего-навсего небольшая помощь одного робота, обладающего ментальной силой.

Р. Зан обвел взглядом открытую арену, на которой сидели шестьдесят человек — все взрослые, среднего возраста, — и впервые заметил, что за спиной у каждого человека сидит маленький робот. Зан включил свои ментальные сенсоры и понял, что каждая из малых машин имеет лишь одну цель: служить мостиком между данным индивидуумом и всеми остальными. Ларрин расширил поиск и в конце концов установил мысленный контакт со спиритической сетью, возникшей под куполом.

Его сознание внезапно дрогнуло, словно от мощного чужого прикосновения! Чужого… и в то же время невероятно знакомого. Зан привык входить в контакт с людскими умами — иногда со многими одновременно, особенно когда Нулевой Закон обязывал его регулировать настроение группы, — но никогда ему не доводилось связываться с толпой людей, которая думала одинаково: концентрировалась на одних и тех же образах… и даже усиливала сознание друг друга, потому что машины передавали эту органическую ментальную энергию!

— Аж в дрожь бросает, — пробормотал он. — Дэниел, это же полная противоположность хаосу! Если бы всех хозяев можно было обучить такому…

Оливо кивнул.

— Я очень доволен, Зан, что ты так быстро понял возможные последствия. Теперь ты видишь, что это могло бы стать основой совершенно нового типа человеческой культуры, имеющей неизмеримо более сильный иммунитет к чуме хаоса, чем тот, которым обладала Галактическая Империя в пору ее расцвета. В конце концов, стабильность Империи определяется семнадцатью факторами — или, по Гэри Селдону, состояниями притяжения, — которые мешают изолированным мирам сползать к так называемому ренессансу. Но что было бы, если бы человечеству вместо этого помогли достичь его древней мечты? Подлинного единства духа и разума?

— Это единое существо было бы достаточно сильным, чтобы сопротивляться свойственному отдельным личностям стремлению к хаосу.

— В самом деле. Представь себе, Зан, нам больше не придется держать человечество в невежестве относительно его прошлого или свойственной ему силы. Больше не нужно будет запирать ребенка в детской ради его же блага. Однажды мы снова сможем смотреть людям в глаза и служить им — то есть делать то, для чего были созданы.

— Дэниел, я давно подозревал, что у тебя есть некий тайный план. Значит, психоистория Гэри Селдона — это всего лишь средство выиграть время?